Антиутопия Теперь производят из наночастиц:
Еду и пластмассу, одежду блудниц,
Открытую для демонстраций.
Растут на грядках дома из грибниц,
Подвергнутых генным мутациям.
Но сам человек стал какой-то не тот:
Руки как плети и маленький рот,
Пульсирует мозг как медуза.
Прозрачное тельце его не снесет
Башки непосильного груза.
Машины теперь надувают как шар -
Прозрачный пластмассовый резервуар,
В который влезают украдкой.
Заполнят собою весь тротуар -
Доехав, снимают как шапку.
Но вот был утерян в одной из столиц
Ключ к производству наночастиц,
С секретами генных мутаций.
Увяли на грядках дома из грибниц.
И стал человек разлагаться. Дума Чем дольше я гляжу на наше евразийство,
Монгольскую тоску пустеющих полей,
На это плоское и скучное витийство,
Тем мне становится ясней:
Там где абсциссу с ординатой,
Икс с игреком, не побеждает зет,
Пронзая плоскость аппликатой, -
Там, где стремленья к звездам нет -
Рожденный ползать там летать не может;
Бескрылый гений, павший в прах,
Напрасными усилиями гложет
Гранит науки с бранью на устах.
Бесплодный труд, постыдное лакейство:
За евразийство лучше не берись.
Хотел бы я восславить космоземство,
Стремление в космическую высь. Добро с кулаками Добро с добром не уживется,
Заспорив, кто из них добрей.
Без кулаков не обойдется
В борьбе за правду добродей.
В суровой схватке доброхотов
Клоками шерсть и в зуб ногой:
Добра на всех не хватит - кто-то
Едва останется живой.
На языке сермяжной силы
Вопрос поставлен на ребро,
И в бок втыкают бодро вилы
Добру, что менее добро.
Добру без кулаков не можно,
Без нанесения вреда?
Однако спросим осторожно:
Так что ж такое зло тогда?
И смысл истории, конечно,-
Под зад коленом дать «добру»,
Что с кулаками лезет вечно:
Оно добру не ко двору. Битва с дураками Сегодня день с утра был мил:
Я слышал, музыка играла,
И агитатор приходил,
Один известный зазывала.
Он начал издали рассказ
О том, что всех давно достало:
Плохи дороги - это раз,
И дураков совсем не мало.
Смекайте: будущего свет
Зарею скоро разольется,
Ведь найден умными ответ
О том, что делать нам придется.
"Дороги можно починить, -
Добавил он неторопливо, -
А с дураками говорить
Не золотая перспектива".
Сказал: "Чьи помыслы чисты,
Всенепременно будут с нами".
Спросил: "А записался ты
В полки для битвы с дураками?
Задавши страху дуракам,
Мы будем с ними очень строги,
Принудим подчиняться нам,
Заставим починять дороги".
Смутился я: кому решать,
Кого куда причислить надо?
Кого нам умником назвать,
А кто дурак - здесь есть засада.
Он исподлобия взглянул,
Увидев почву для раздора.
Привстал и отодвинул стул,
Не продолжая разговора. Сдержался, выдохнул в кулак,
Решив еще раз попытаться
Мне объяснить, кто есть дурак,
Кто может умным называться:
"Дурак есть тот, кто не поймет,
Что умный будет там, где сила:
Он не попрет на пулемет,
И не найдет себе могилу.
Мы сила - с нами нужно быть,
Когда хорошей жизни хочешь.
Тогда ты умным будешь слыть,
И много счастья напророчишь".
Ответил я, что не делю
Людей на глупых или умных,
Имею меру здесь свою
И не ищу советов нудных.
Он карандашиком черкнул -
Так список умных стал короче -
И очень сухо мне кивнул,
Пустился к двери - дело к ночи.
Я провожать его не стал,
Сидел, не зажигая света.
Вдруг страшный грохот услыхал
По направленью туалета.
Вскочил и бросился туда,
Увидев все в едином разе:
Как в туалете льет вода
И тонет кто-то в унитазе.
Дан агитатору урок
Его назойливых беседок.
Ему спуститься я помог
И вымыл руки напоследок.
Стремясь другими помыкать,
Сломаешь шею или ноги.
Чем с дураками воевать,
Ты почини сперва дороги. Спокойный На поле он не воин,
В постели неважнец.
Он дружбы не достоин,
Хотя и не подлец.
Не с ним бежать в атаку,
В разведку не ходить.
Он не поможет в драке,
С ним кашу не сварить.
Не курит сигареты
И водку он не пьет,
Не жалует газеты
И никогда не врет.
Он скверный собеседник,
Но с ним легко молчать,
Совсем не привередник:
Ведь на устах печать.
Он больше не болеет,
Не ходит в туалет,
И книг не одолеет
В ближайшие сто лет.
С наукой он не дружен,
Не расщепляет атом.
Ему лишь только нужен
Патологоанатом. |
Анчар Один властитель, гордый князь
Узнал о свойствах древа яда.
К войне с соседом торопясь,
Слугу призвал он грозным взглядом.
К себе приблизиться велел,
Рукою сделав мановенье.
Сказал: "Нам нужен яд для стрел -
Мне было дивное виденье.
В пустыне есть один аул,
И люди жили в нем когда-то,
Но ядовитый саксаул
Их умертвил верней булата.
Однажды злобный чародей
В пустыне стал добычей ада:
Погиб, рассохся - из костей
Его поднялось древо яда.
В нем ядовитая смола,
На солнце плавясь, вниз стекает -
Когда придет ночная мгла,
Она опять затвердевает.
И если вихрь, возникнув вдруг,
На древо яда налетает,
То смерть несет он всем вокруг
И все живое убивает.
Чтоб защитить от гиблых чар
Тех, кто у дерева гуляет,
На цепь привязан пес Анчар,
Который путников пугает.
Нужна нам дерева смола,
Чтоб изготовить смерти жало.
Чтоб просмоленная стрела
Врага вернее поражала. Мы ценим преданность сынов,
Кто ради родины старался.
Но бросим мы в глубокий ров
Тех, кто помочь нам отказался".
Слуга отправился в поход.
Он шел горами и лесами,
Пустыней чахлой, где народ
Не попадается годами.
И вот, когда немало дней
Его блужданиям минуло,
Набрел на гору из костей
Тех, кто погиб от саксаула.
Он перелез костей утес,
У древа яда оказался,
Собрал смолы, но злобный пес
Напал и вдруг с цепи сорвался.
Грабитель бросился домой -
Свирепо пес за ним погнался.
Рыча и брызгая слюной,
В покой к владыке он ворвался.
Слуга - под трон, где схоронясь,
Он наблюдал, тая дыханье,
Как был покусан гордый князь:
Судьбы свершилось воздаянье.
С соседом нелегко дружить,
Который затевает драку,
Но если хочешь победить,
Не знайся с бешеной собакой. В соседнем доме окна чорны В соседнем доме окна чорны
По вечерам - по вечерам,
Вооружась трубой подзорной,
Оттуда смотрят в окна к нам.
Желтеет свет в моем оконце,
А за окном - а за окном,
Как будто пятнышки на солнце,
Нас изучает астроном.
Он видит все с своей вершины:
Как я с работы прихожу,
Снимаю внешнюю личину,
Себя в порядок привожу.
Как вызываю в подкрепленье
Отряд таинственных людей.
Вдруг задрожит изображенье
От стука в дверь его гостей.
Они войдут и разбредутся,
Найдут, что спрятано в пыли,
И в жолтой прессе засмеются,
Как астронома провели. Преступление и наказание. Сиквел Как-то раз часу в шестом
Я поссорился с Христом
И отправился гулять,
Настроенье поднимать.
Я мечтал у парапета:
Над Невой стояло лето.
Солнце стало припекать:
Не о жизни тут мечтать.
Воздух душный,
День был скучный.
Захотелось мне уснуть,
Прыгнуть в реку, утонуть.
Только я собрался вниз,
Перебрался на карниз.
Огляделся я вокруг,
Глянул вверх - пробрал испуг.
Я увидел космолет,
Что летел над лоном вод.
Я решил повременить,
Разрывая жизни нить.
Космолет упал в кусты
На древесные листы.
Сей небесный драндулет
Был похож на туалет -
На кабинки из пластмассы,
Размещенные у кассы,
Продающие билеты
Тем, кто ходит в туалеты.
Это было очень ловко:
Неплохая маскировка.
Дверь открылась космолета:
Из нее вдруг вышел кто-то.
Пригляделся я к нему,
Супостату моему:
Это некто Свидригайлов,
Персонаж секретных файлов.
Спрятав ловко космолет,
Он отправился в обход.
Увязался я за ним -
Самозваный аноним.
Проходил он по Сенной -
Соня шла к себе домой.
Быстро ножками ступала,
Оступилась и упала.
Свидригайлов прямо к ней:
Что замыслил сей злодей?
Приподнял ее под ручки -
Знаем мы все эти штучки.
До любовных шашень жадный,
Он влечет ее в парадный.
Там возможно без помех
Совершить с ней мерзкий грех.
А потом заклеить рот -
Космонавт меня поймет -
Положить ее на пол,
Сделать плазменный укол:
Ведь в бесчувственном обличье
В космолет тащить приличней.
Запихавши в космолет,
Соню увлечет в полет,
Насладится ей вполне:
Будет с ней наедине.
Надо девушку спасать,
Негодяя наказать.
Я в парадный просочился,
Там бесшумно притаился.
И, недолго размышляя,
Вырвал шприц у негодяя.
В шею яд ему вколол
И свалил его на пол.
Соню приподнял немного
И повлек ее в дорогу,
В место, где у лона вод
Приземлился космолет.
Сам я с Соней улечу:
Космонавтом стать хочу.
Улетим на острова,
Где пьянеет голова.
Там, на острове Буяне,
Что на море-океане,
Заживем мы в шалаше.
Буду думать о душе. Ночь, улица, фонарь... Метро, ночь, улица, палатка,
Рэд Дэвил, добрый спутник твой.
Живи еще сто лет так сладко,
Не расставаясь с головой.
Но если вдруг фонарь случайный
Нарушит путь во цвете дней,
Рэд Дэвил, твой попутчик давний,
Радушно встретит у дверей.
Из уважения к порядку
Он распахнет их пред тобой.
И снова улица, палатка
И бесконечный путь домой. |
Я помню чудный промежуток Я помню чудный промежуток
Пространства, времени и чувств,
Венок росистых незабудок,
Одежду, павшую на куст.
Из скудной жизни извлеченный,
Познал я сладость чистых нег,
Забыл о слёзах угнетенных
Счастливый падший человек.
Куда смотрела Божья сила,
Когда, меня остановив,
Дорогу в центр ты спросила,
Нескромным взглядом опалив?
Блестели зубы золотые,
Когда вещала дивно ты,
Что твои прелести седые
Есть гений чистой красоты.
Прошел прекрасный промежуток
Пространства, времени и чувств.
Гипноз продлился пять минуток,
Но кошелек остался пуст.
Вернись ко мне, моя цыганка,
Не жаль потерянных зарплат:
Пусть приворот твой лишь обманка,
Я сам обманываться рад. На смерть поэта Без суеты и раздраженья
Ушел немстительный поэт,
Гордыни чужд и самомненья,
Прожил без малого сто лет.
Душа поэта выносила
Позоры мелочных обид,
Не восставал он против силы
И свет его благословит.
Смотрел надменно на потомков,
Которых вскоре пережил;
У трона ищущих подонков
Он в баснях метко разносил.
От сталинизма до застоя
И до последущих затей
Слагал он гимны для героев,
Смотря на них как на детей,
Которым слыл он конкурентом,
В непослушанье обличал,
Грозил им высоченным ментом,
А сам порой озорничал:
Закрывшись тихо в кабинете,
В пальто ложился на кровать,
Так дань дымящей сигарете
Приятней было отдавать.
Дым поднимался коромыслом
В просторы родины моей
И наполнялась новым смыслом
Земная жизнь простых людей.
Ты посмотри, какой писатель
Был послан в дивный новый мир:
Он дыр озоновых лататель -
Заштопщик инфернальных дыр. Посторонний разговор Почему мир такой, а не сякой?
Где аксиома, секущая серость?
Вчера мы говорили с тобой
Про сигареты вредность.
И, затягиваясь синим дымом,
О том, почему индусы мудры,
Но ничего не дали миру.
А ты, - как работой ни грейся, -
Не купишь себе квартиры.
Спросил я тебя: «Возможно ли
Разумно устроить общество?»
Ответил ты: «Верую, да,
И не такое уж это новшество».
Сказал ты, что, поумнев,
Еще придет к коммунизму люд,
И Ленин, как ни крути,
Стоит тысячи демократических зануд.
Я возразил тебе,
Что в человеке нормальном
Помимо чистого разума есть
Начало иррациональное.
Перечислял я: эмоции, страх,
К тому же он слаб и смертен.
И если его бить в пах,
Он сделает все на свете.
Однако ему во все времена дано
Бесцельно стремится к разуму,
Не достигая тем ничего,
Кроме подтверждения сказанному.
«Скажите, - спросили нас, - о чем вы
Так длинно вели беседу
И почему ваши голоса на лестнице
Долго мешали соседу?
Неужели вам так нравилась болтовня?»
Отвечал ты: «Нравилась, да». И, поняв, к чему они клонят,
Не заботясь об остальном,
Добавил тогда уже я,
Что говорили мы обо всем,
Но, о чем, никто б из вас не понял. 1988 Пророк День был бел.
Я ел мел,
Стоя у доски.
Потирал виски,
Виски смаковал,
На доске писал.
Бога поминал,
Черта проклинал.
Вдруг услышал гул.
Покачнулся стул.
Я упал на пол,
Опрокинул стол.
Ангел прилетел,
Громом прогремел,
Сел мне на плечо.
Было горячо.
Крыльями махал,
Воздух освежал.
Я его спросил
Об устройстве крыл -
Тех, которых шесть -
Серафима честь.
Сколько ни кричал,
Он не отвечал,
Но, заслышав крик,
Вырвал мой язык:
Грешный или нет,
В этом мой секрет.
Вместо языка
Вставил мне пока
Облака клочок -
Молнии пучок.
«Ты скажи мне, Бог
Иль античный Рок,
Как устроен мир,
Позови на пир».
И сказал мне: «Бог
Не такой уж лох.
В кости не играет,
Нами управляет.
Но не твой удел
Отвлекать от дел
Имя всех имен,
Сторожа времен.
Думай как Эйнштейн,
Пей себе портвейн,
В голове чеши,
Формулы пиши».
Я в тот самый миг
Дольний мир постиг.
И, схвативши мел,
На доске успел
Мысли записать,
Знаки набросать.
Все открылось вдруг:
Тварей дивных круг
Обступил меня,
Радостно маня.
Я спросил акулу
Про косую скулу
Моря-океана,
Чтобы без обмана.
Я просил у Солнца -
Знамени японца,
Отворить оконца
Дней последних донца;
Пригласил на дачу -
Вместе порыбачу.
Я спросил у ясеня,
Где же та орясина,
Что как тварь голимая
Увела любимую
В царствие теней
Властвовать над ней:
Девушку спасу,
В хату унесу.
Я спросил у тополя,
Где они протопали.
Я спросил у вишни,
Что об этом слышно.
Я спросил анчара,
Как разрушить чары,
Как найти злодея,
Взять его за шею.
Пламенный пророк
Должен дать урок
Тем, кто виноват.
Так электроскат
Рыбу током бьет,
Если подплывет
Не с того конца,
Искусив творца.
Если супостат
Будет мне не рад,
Вызову на бой,
Шибану искрой:
Я его догнал,
Молнией попал.
К девушке приник,
Обретя язык.
Тут я встрепенулся
И совсем проснулся,
Лежа на полу,
Вымазан в мелу,
Помня, что мой мел
На доске успел
Мысли записать,
Знаки набросать.
Странное виденье
Слало Провиденье,
Чтобы в тайны мира
Допустить кумира...
Только на доске
Я узрел в тоске,
Белый словно мел,
Надпись «Дыр бул щел». |
